Наездники.

Мы воровали друг друга по кусочку, по дольке, по капельке.  Если бы мы могли украсть сразу всё! Но мы так немощны! У нас не хватает рук! Сегодня унесем чуть-чуть, завтра придём ещё, но всегда что-то остаётся, то, что не унесёшь с собой. А много ли осталось? Да, в сущности, ничего и не забирали.

   Ты предложил мне такой восхитительный плод, плод твоего сердца, ума и воображения. Разве я могла отказаться? Когда уже видела, как он переливается на свету?

   Как червь, обитающий в яблоке, я стала жить в этом сладком и ароматном эфире.  Я вгрызалась и превращала его в прах, уничтожая своими челюстями.  А ты  ждал, что я стану бабочкой?

   Не каждый червь становится бабочкой! Сначала ему требуется стать куколкой, замереть без движения, без мыслей, отрешившись от обоих миров - и внутреннего и внешнего.

   Однажды в детстве, я принесла в дом одну такую куколку бабочки и ждала, когда же та выпорхнет, расправив свои красивые крылья. Но дождалась лишь десятка маленьких наездников, которые выбрались из куколки, оставив  пустую тонкую оболочку.

   Внутренний мир этой несостоявшейся бабочки не позволил ей взлететь, он уничтожил её, переварив, и зажил своей собственной жизнью. Больше она была ему не нужна, маленький лоскуток хитина.

   Я не уверенна в своём внутреннем мире, в его лояльности и чистых намереньях, поэтому продолжаю ползти и грызть. Но этого чудесного яблока остаётся всё меньше.

   Дух мой устал метаться между тобой и тобой, как ветер, несущий волны, заплакал дождём, затих и не шелохнётся. Выдохни меня, сделай глубокий выдох, чтобы не осталось ни одного феромона.

   Отказаться от всего, сжаться в комочек, будто не надо больше ни тепла, ни заботы, ни любви, ни внимания. Больно. Как больно от этих  мыслей. Они измотали всю душу, я больше не впущу и не выпущу ни одной. Впрочем, слов не надо тоже. Они разрывают мне сердце, я закрываю глаза, чтобы их не видеть! Я затыкаю уши, чтобы не слышать, как бьётся твоё сердце и как оно кричит.

    Выдохни меня, чтобы этот выдох отбросил меня далеко, к самому горизонту, к самому краю, как волной. Когда стоишь у края пропасти, это завораживает. Почему бездна так притягательна? Она почти равносильна высоте, только хочется не взлететь, а прыгнуть. Бросится в её бесконечную красоту. И лишь зверёк, желающий ещё пожить, удерживает от этого, цепляясь за край обрыва.

  Но если подошел к краю, будь готов, что бездна проглотит тебя, и как бы ты не хватался за край, не удержишься. Она тебя получит!

  Вот высота, та вовлекла в себя лишь нескольких святых, восхищенных чудесной силой на небеса.

   Я бы хотела показать тебе небеса, а не бездну. Волшебные небеса, светлые, полные свежести и спокойствия, мудрости и силы, вызывающие страх и трепет. Я бы хотела держать тебя за руку и гулять по широким  улицам небес, по дворцам и садам, лестницам и крышам. Всё там родное.

   Но я слишком долго стояла у края бездны и была не осмотрительна, а теперь наверно я уже куколка…

   Куколка, которой снится, что она гусеница. А все эти странные мысли и невыразимые желания – наездники, пожирающие меня изнутри. Ты ждал поступков? Нет. Я обездвижена и даже нема. Я вся в высшей воле, ведь моей воли уже нет

   Осталось только ожидание - либо чуда, либо трагедии. Бесконечное ожидание хранящееся вне времени, владеет мной.

   Чушь. Какая это всё чушь! Ведь я уже почти ничего этого не помню!

   Душа моя сжимается, как листья капризной мимозы, от одной лишь мысли о тебе, как от прикосновения, от нежного поцелуя. Я боюсь развеять этот мираж, что так притягателен и красив.

    Даже боюсь случайного луча света, скользнувшего в мою темноту, чтобы  чудовища не разбежались  не оставили вдруг одну.

    Ты ведь любишь меня такую, то благодарную, то кающуюся, то смиренную, то протестующую, то взбалмошную? Тебе смешны мои протесты? Я понимаю. Они смешны и мне.

    Ты знаешь, ты теперь обитатель моей души. Созерцатель, опасающийся очередного торнадо или цунами, уж это как повернёт стихия. Ты так далеко забрёл в мой дикий лес, туда, где нимфы рукоплещут а фавны строят свои планы. Теперь они не отпустят тебя, их интерес чересчур велик. Они будут колдовать над тобой. Я всё держу под контролем, но вот их контролировать я не в силах, они всё делают по-своему.

    Дух мой знал иные пути, а теперь только этот. Почему его так тянет к твоему храму? Что за фимиам там благоухает? Дай мне ещё подышать этим ароматом, не прогоняй. Видеть сны в этом дыму, в этом блаженстве, растворяться. Думать о тебе больше, чем о себе, ведь я теперь вижу тебя постоянно в своём сердце. А ты зовёшь и говоришь, что этого мало, это крохи со стола, которые хотели смахнуть, а отдали тебе.

   Всё же дух мой не утомился, он просто разомлел от любви и успокоился.

   Когда весь бред улетит, как дым, всё станет ясно и просто, а пока пусть но кружит голову. Пусть на поверхности бушуют  волны, тут, на дне океана тихо и спокойно. И ты тут, рядом, пришедший в гости. Не смотри на волны, смотри на причину волн, не бойся ветра, если знаешь, откуда он дует. Тогда гость становится хозяином, когда понимает, что он причина.

    И я ещё силюсь делать вызов? Всё равно, что слепой отказывается видеть. Если наездники вытянув все силы и соки вырвутся из меня, не убивай их, пусть летят!