Залейте травы кипятком, а дальше...

«Залейте травы кипятком, а дальше вы, наверно, в курсе.
Анис, гвоздика, молоко, корица, кардамон по вкусу».

Никто тебя не защитит от холодов и от потери,
Но у мерцающих домов есть исчезающие двери.

И в этот вечер будет дождь, захочешь чаю или пончик.
Ты дверь откроешь и войдёшь, и медно звякнет колокольчик.

И мебель в шоколадный тон, и абажур бумажный, тонкий.
Ты встретишь городскую хтонь за столиком или за стойкой.

По непокрашенной стене поскачут солнечные зайцы.
И хтонь расскажет наконец, что ты не тот, каким казался,

Что всё, о чем писал стихи, происходило в самом деле,
Что вечность пахнет как духи – клубникой, вишней, карамелью.

И заклубится сладкий дым подобно шелковистой ленте.
И чашка с именем твоим на зазеркальном диалекте.

«Нарежьте сливочный зефир, колдуйте, словно вы Гудини,
добавьте мед, изюм, пломбир, и уберите в холодильник».

И в этот вечер будет снег лететь, и сумрак будет ранним.
У отчеканненых монет есть свойство исчезать в кармане.

Над ухом запищит комар, пускай зима, зима в берлоге.
Но ты залезешь в свой карман, достанешь птиц, цветы, дороги,

Дурацких мыслей кутерьму и тихо скажешь: «Чем богаты».
Не удивившись ничему, хозяин примет эту плату

Так, словно он её и ждал, как запасного парашюта.
Как будто чушь и ерунда ужасно ценная валюта.

Подует ласковый мистраль, всегда соленым морем пахший.
И чашка – твой святой Грааль, неупиваемая чаша.

«Купите грецких и фундук, достаньте формочки к обеду.
Начните жить с собой в ладу, хотя бы в пятницу. И в среду».

Нельзя сбежать от темноты, но если есть на свете небо,
То в этот вечер будешь ты, смешной, неловкий и нелепый,

Нежней, чем хрупкий лепесток. И может, сам тогда поверишь
И в притаившуюся хтонь, и в исчезающие двери.

Юлия Тар