Рыжей нищенке

Белая девушка с рыжей головкой,
Ты сквозь лохмотья лукавой уловкой
Всем обнажаешь свою нищету
И красоту.

Тело веснушками всюду покрыто,
Но для поэта с душою разбитой,
Полное всяких недугов, оно
Чары полно!

Носишь ты, блеск презирая мишурный,
Словно царица из сказки — котурны,
Два деревянных своих башмака,
Стройно-легка.

Если бы мог на тебе увидать я
Вместо лохмотьев — придворного платья
Складки, облекшие, словно струи,
Ножки твои;

Если бы там, где чулочек дырявый
Щеголей праздных сбирает оравы,
Золотом ножку украсил и сжал
Тонкий кинжал;

Если б, узлам непослушны неровным,
Вдруг, обнажившись пред взором греховным.
Полные груди блеснули хоть раз
Парою глаз;

Если б просить ты заставить умела
Всех, кто к тебе прикасается смело,
Прочь отгоняя бесстрашно вокруг
Шалость их рук;

Много жемчужин, камней драгоценных,
Много сонетов Бело совершенных
Стали б тебе предлагать без конца
Верных сердца;

Штат рифмачей с кипой новых творений
Стал бы тесниться у пышных ступеней,
Дерзко ловил бы их страстный зрачок
Твой башмачок;

Вкруг бы теснились пажи и сеньоры,
Много Ронсаров вперяли бы взоры,
Жадно ища вдохновения, в твой
Пышный покой!

Чары б роскошного ложа таили
Больше горячих лобзаний, чем лилий,
И не один Валуа в твою власть
Мог бы попасть!

Ныне ж ты нищенкой бродишь голодной,
Хлам собирая давно уж негодный,
На перекрестках продрогшая вся
Робко прося;

На безделушки в четыре сантима
Смотришь ты с завистью, шествуя мимо,
Но не могу я тебе, о прости!
Их поднести!

Что же? Пускай без иных украшений.
Без ароматов иных и камений
Тощая блещет твоя нагота,
О красота!