Если вывод врачей – «состояние нестабильно»...

Если вывод врачей – «состояние нестабильно».
Ты – желанье курить и решимость курить бросать.
Я устала от жажды тебя и адреналина,
Ты – то тихая гладь, то смертельный почти форсаж.

Я хочу к тебе так, что вот-вот закричу, как в детстве.
И пусть ты мой corvette, у меня на него нет прав.
Хоть за руль не садись, хоть садись и, молясь, надейся,
Что всё это не жизнь, а компьютерная игра.

«Need for speed», ты о чём, тут вообще никакого риска,
Тут ничто не мешает – ни страх, ни чужая боль.
То тебя со мной нет, то ты есть и настолько близко,
Что, как в чёрном дыму, я вот-вот задохнусь тобой.

Я вот-вот упаду – твои губы со вкусом кьянти
Не дают ни секунды хотя бы прийти в себя. 
И теперь моя цель – не «забить», а «совсем не спятить»,
До абсурдной покорности каждый твой жест любя.

Я люблю скрытый смысл находить в твоих фразах колких,
Улыбаться в ответ, прикасаться к твоим вещам.
Пусть глаза цвета крепкого кофе с лимонной долькой
Мне не могут ни капли покоя пообещать,

А поступки не могут ни ясности, ни иллюзий,
Ни намёка на то, кем друг другу мы стали, дать, 
Я по сто раз на дню восхищаюсь тобой и злюсь так,
Что от этих эмоций взрывались бы города,

Разрушались империи, но – я уже большая,
Потому этот огненный спектр держу в узде.
А бунтарский мой дух то вообще тебе не мешает,
То преследует так, что к чертям вереницу дел

И к чертям твою жизнь – настоящую, что без фальши,
Без меня, чувства кайфа, – вот ту, что вся на свету.
Мой отчаянный друг, мой сгубивший меня злой мальчик,
Не держи меня за руку так, что сердечный стук

Отдаётся в ушах, посылая разряд по телу,
Не бросай мне тех слов, о которых потом жалеть.
Разговор ни о чём, но чего-то я не успела,
Потому-то ты мой не всецело, а лишь на треть.

У тебя, как всегда, всё смешалось с «во благо» ложью,
Потому-то во мне насмерть бьются зима и май.
У нас нет тех историй, сказать о которых можно,
Но при этом их столько, что впору писать роман

О драйвовом «вчера» и неясном дрожащем «завтра»
С цепью пошлых метафор о «лестнице в небеса».
И я вынесу всё, но не голос, не взгляд, не запах –
На «особенном» платье, на коже, на волосах.

Одновременно всё и смешно, и никак, и страшно – 
Меня стало тревожить лишь «где ты» и «как дела».
Это чушь, только чушь, что всецело затмила важное
И какую-то исключительность обрела.

Я сама не своя, я как зеркало, но разбитое,
Потому что ты то страшный сон, то благая весть.
Я не знаю, что чувствовать – то ли хочу убить тебя,
То ли просто смотрю –
и с ума схожу, что ты есть.

Хедвиг