Залейте травы кипятком, а дальше вы, наверно, в курсе...

«Залейте травы кипятком, а дальше вы, наверно, в курсе. 
Анис, гвоздика, молоко, корица, кардамон по вкусу». 
Никто тебя не защитит от холодов и от потери,
но у мерцающих домов есть исчезающие двери. 
И в этот вечер будет дождь, 
захочешь чаю или пончик. 
Ты дверь откроешь и войдёшь, и медно звякнет колокольчик. 
И мебель в шоколадный тон, и абажур бумажный, тонкий. 
Ты встретишь городскую хтонь за столиком или за стойкой.
По непокрашенной стене поскачут солнечные зайцы. 
И хтонь расскажет наконец, что ты не тот, каким казался, 
что всё, о чем писал стихи, происходило в самом деле, 
что вечность пахнет как духи — клубникой, вишней, карамелью. 
И заклубится сладкий дым подобно шелковистой ленте. 
И чашка с именем твоим на зазеркальном диалекте. 
«Нарежьте сливочный зефир, колдуйте, словно вы Гудини, 
добавьте мед, изюм, пломбир, и уберите в холодильник». 
И в этот вечер будет снег лететь, и сумрак будет ранним. 
У отчеканненых монет есть свойство исчезать в кармане. 
Над ухом запищит комар, пускай зима, зима в берлоге. 
Но ты залезешь в свой карман, достанешь птиц, цветы, дороги, 
дурацких мыслей кутерьму и тихо скажешь: «Чем богаты». 
Не удивившись ничему, хозяин примет эту плату 
так, словно он её и ждал, как запасного парашюта. 
Как будто чушь и ерунда ужасно ценная валюта. 
Подует ласковый мистраль, всегда соленым морем пахший. 
И чашка — твой святой Грааль, неупиваемая чаша. 
«Купите грецких и фундук, достаньте формочки к обеду. 
Начните жить с собой в ладу, хотя бы в пятницу. И в среду». 
Нельзя сбежать от темноты, но если есть на свете небо, 
то в этот вечер будешь ты, смешной, неловкий и нелепый, 
нежней, чем хрупкий лепесток. 
И может, сам тогда поверишь и в притаившуюся хтонь, 
и в исчезающие двери.

Юлия Тар