Пусть зима нарисует...

Слышишь, волки встревожились? Верный и грозный знак, что запахло свежатиной. Хищники сбились в стаи.

Мы с тобой раззадорили сонмы теней в лесах и несметные полчища спящих астральных тварей.

Ничего… Не смертельно. Меня возбуждает вой исходящих слюной от бессилия, злых матёрых – тех, что бешено скалятся, глядя на нас с тобой.

И Луна прожигает спину немым укором.

Оглянусь на мгновение. Выдохну в небо: «Ша…» Я уже не хочу танцевать на снегу с волками!

Чтобы вечной заложницей билась моя душа в дикой схватке инстинктов, попутно кровя стихами.

Я прошу человеческой, яркой, живой любви – прирастающей Словом – не стоном сквозь боль, а песней!

Говори со мной, слышишь, прошу тебя, говори, на любом языке, кроме шёпота острых лезвий.

Кроме жуткого клацанья сильных, больших клыков, что сулят Вдохновению запахи мертвечины.

Я пресытилась нежностью острых когтей… и снов, обращающих в зверя бунтующий дух Мужчины.

И теперь обнажаюсь… для жарких и сильных рук. Не для лап и когтей, а для чутких и властных пальцев.

Есть такая порода  – не самок… волчиц… и сук, а бесхитростных Женщин, готовых душой отдаться.

Не мистерия боли разорванных в клочья шкур, а дуэт тонкокожих, раздетых до Слов счастливцев.

Пусть зима нарисует

волшебный, полночный сюр,

где Луна освещает не морды зверей, а лица.

Где в таёжной сторожке ты плавишь меня собой, до глубин прожигая… до самого дна… до сердца…

Даже если в камине погаснет на миг огонь, в наступающей тьме мы друг другом должны согреться.

Аманда Моррис