Полночь
Для кого-то много счастья позади.
Подымается с мольбою сколько рук!
Сколько писем прижимается к груди!
Где-то кормчий наклоняется к рулю,
Кто-то бредит о короне и жезле,
Чьи-то губы прошептали: не люблю,
Чьи-то
Где-то кормчий наклоняется к рулю,
Кто-то бредит о короне и жезле,
Чьи-то губы прошептали: не люблю,
Чьи-то
По пескам - жадным и ржавым,
Под лучом - жгучим и пьющим,
Сапожком - робким и кротким -
За плащом - следом и следом.
Утонула в заре голубая, как месяц, трирема,
О прощании с нею пусть лучше не пишет перо!
И на стволах, которым сотни зим,
И, наконец, - чтоб всем было известно! -
Что ты любим! любим! любим! любим! -
Там, на земле, мне подавали грош
И жерновов навешали на шею.
Возлюбленный! Ужель не узнаешь?
Я
Не знаю, почему. Должно быть,
устала попросту душа
и как-то не хотелось трогать
мятежного карандаша.
Так простояла я - в тумане,-
Много в саду садовников,
Роза в саду одна.
Сквозь